…Напишу в этом письме немножечко о себе. Зовут меня Дмитрий, по отцу Сергеевич. Родился в 1974 году в городе Новодвинске Архангельской области. С четырех лет остался без матери. Конечно, не хочу жаловаться на жизнь, но она не сложилась. Почему? Я и сам постоянно задаю себе этот вопрос. С 1988 года (с 14 лет) я за преступления уже в четвертый раз отбываю срок наказания. В 1998 году освободился и случай помог мне попасть в АнтониевоСийскую лавру, где я был крещен. Впоследствии я написал прошение о вступлении в братию. Очень хотел посвятить свою жизнь служению Господу, молиться за близких и за матушку­Русь. Хотя некоторые из моих родных, в том числе и мама, еще большие грешники, чем я, они – самоубийцы. Но в келье и с благословения батюшки я молился об упокоении их душ. Да, многое можно рассказать о своей жизни, но о главном так и не сказать…
 Я пробыл в монастыре шесть месяцев. Конечно, это многому меня научило, но я не мог постоянно быть с Богом. Вне храма я опять превращался в грешника. В монастыре я был на разных послушаниях, там большое сельское хозяйство. Все лето пробыл на сенокосе и читал литературу духовную, но у меня очень слабая память (это последствия контузии), и поэтому я мало запомнил дословно. Но «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся», 50й псалом и Символ веры знаю наизусть, так как в монастыре изо дня в день приходилось петь в храме эти молитвы. А из монастыря я ушел, так как еще не был готов и не прошел искус. Боролся в душе со своими пороками, но увы…
 У меня сейчас очень большой срок. Все близкие люди, которым я верил, от меня отвернулись. Одно мое утешение – в вере… Написал домой, но ответа так и нету, может, случилось чего. Ведь папа у меня неугомонный человек, хотя я практически во всем на него похож. Дай Бог, хоть бы моим детишкам не светила подобная судьба!..
 Я впервые упомянул своего папу, это для меня неприятная тема. Хорошо это, когда родители тебя при жизни похоронили? Да отец меня и не воспитывал, помню я его только с 12 до 16 лет. Последний раз я его видел 6 мая 1990 года, хотя он здрав, ему всего пятьдесят лет. А как я уже писал, мамы у меня нет, мне было четыре годика, когда она отравилась. Я жил у родителей матери, с бабушкой и дедушкой. Но когда я учился во втором классе, бабушка умерла, а у дедушки отказали ноги. И меня отправили жить в школу­интернат…
 Насчет своего детства — ну что я могу написать? Оно у многих почти одинаковое, со своими радостями и горестями. До школы я много болел. Один раз было так (я сам не помню, отец рассказывал). Я лежал в инфекционном отделении больницы. Ни отец, ни мать со мной не легли. Ребенок я был очень беспокойный, а медсестры молодые. Меня взяли, привязали к стулу и посадили в отдельной палате. Сколько меня так держали – не знаю, но я после больницы с полгода не разговаривал. С детских лет у меня было большое самомнение, я не уважал взрослых. Уважал только таких, как я, то есть если делают то же, что и я, то мы как братья. Думал, спорт и музыка изменят мою жизнь, но увы... Мои родные не могли мне дать того, что мне порой хотелось, – понимания, любви, теплоты, ну и в материальном плане. Я с детства мечтал о море. С первого класса читал о школе юнг, да и вообще о пиратах и мореплавателях, но моя мечта не осуществилась. Хотя из интерната меня хотели направить в Нахимовское училище. Потом спецшкола, где я первый раз и приобщился к понятиям «этой» жизни. По выходе меня начали примечать друзья отца. Отец у меня неоднократно судим, а как известно, все дети хотят походить на отца. Слушая романтические рассказы его знакомых, я чувствовал, что это сильные люди. И еще я узнал способ себя обеспечить, хотя и раньше я крал, но не думал, что это плохо и что за это наказывают. Мы с ребятами умудрились даже милицию обокрасть, но тогда меня еще не могли судить. Потом у нас появились первые скинхеды, пошла мода брить голову и бить «черных», а в юности впитываешь все как губка, не разбирая, где хорошее, где плохое. Но одно я могу сказать: хочется, чтобы взрослые давали детям только хорошее, доброе и светлое. К чему им слушать скандалы, смотреть на пьянки и т.д.? Допустим, вы записали ребенка в секцию, и ему это не нравится, – надо считаться с детьми. Да об этом пишут и пишут везде. Но, видно, взрослые – это маленькие дети. Я сам себя сейчас чувствую в душе лет на пятнадцать. Об одном только и жалею, что силы воли не хватает давать добро всем: и друзьям, и недругам!..
 А то, что в жизни я от родственников не видел любви (не считая женщин), — это так. Сам порою задумываюсь о своем бытии, почемуто я больше видел добра и теплоты от чужих, чем от своих. В общем, был беспризорник при живых родителях и, грешен, порой сам себя начинаю жалеть. Сотни раз прокручивал в голове свою жизнь – все могло ведь быть иначе. После школы мог пойти в спортшколу в Воскресенске. Я ведь занимался восемь лет хоккеем с шайбой. Порой я, как ребенок, читаю «фэнтези», почему нельзя все вернуть назад… В общем, получилось так, что с детских лет был предоставлен сам себе. И все мои недостатки и, может быть, достоинства – результат моего самовоспитания. Вот сейчас перевоспитываюсь пока не поздно. С Божией помощью с 2001 года познакомился со многими хорошими людьми, которым я очень благодарен за добрые советы…

Дмитрий, 32 года (бывший воспитанник интерната, осужден на 25 лет)